Правовое государство и правовая система

Ю.И. Скуратов, доктор юридических наук,
профессор, Заслуженный юрист РФ,
автор свыше 150 научных трудов

ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО И ПРАВОВАЯ СИСТЕМА

Интенсивная разработка юридической составляющей евразийской доктрины позволит существенным образом скорректировать сложившиеся в современной российской юридической науке понятие, содержание и признаки правового государства.

Прежде всего, с позиций евразийской правовой доктрины ущербной является сугубо формальная трактовка правового государства как некой совокупности обязательных свойств, признаков (приоритет прав и свобод человека и гражданина; демократизм в организации политической власти; верховенство закона и т.д.). Создатели евразийской правовой доктрины предложили принципиально новый концептуальный анализ правового государства в единстве ментального и социокультурного измерений, что позволяет показать закономерности, логику «произрастания» новых институтов на той или иной социальной, культурной и национальной почве, их производность от правового сознания и правовой культуры народа. Названный методологический подход — расширение рамок правового осмысления до выявления социокультурных основ - имеет универсальное значение и применим к анализу всех совре­менных государственно-правовых институтов и явлений, он обеспечивает глубину, реализм и объективизм этого анализа и должен стать доминирующим в разработке современной правовой доктрины России. Предложенный евразийцами новый методологический подход позволил дать комплексный анализ социокультурной основы западной концепции правового государства, рецептированной официальной правовой политикой современной России. В трудах одного из классиков евразийства Н.Н. Алексеева совершенно точно показаны корни юридического мировоззрения западных народов, среди которых важнейшими являются католицизм и реформаторство. Если в государстве старой (дореформационной) культуры не считалась ценностью та индивидуальная свобода отдельной личности, которая граничит с полной оторванностью человека от общественной целостности, то с эпохи протестантизма самопогруженность в личное «я» обрела первостепенную значимость в сравнении с принадлежностью к высшему целому. Новое западное государство провозгласило принцип индивидуальной свободы (в т.ч. свободы от самого государства) в качестве истины и аксиомы естественного права. Являющиеся неотъемлемыми составляющими правовой культуры точность, четкость и неприкосновенность обязательств - основные добродетели западного мира - создают все условия для устойчивого развития повседневной жизни, однако западная жизнь породила великий собственнический эгоизм среднего обывателя, вытекающее из культа собственности вещепоклонство, формализм в представлении о своих обязанностях. И нет гарантий, что в случае серьезных потрясений общество, построенное на принципах «индивидуализма», не даст сбоя [98]. В трудах евразийцев анализируются и другие факторы, рассматриваемые в качестве систематизирующих оснований доктрины правового государства (географический, политический, рациональный, гуманистический). Но гораздо важнее итоговый вывод: современная концепция правового государства, которую объявляют общечеловеческою ценностью, в действительности имеет локальную принадлежность к определенному типу культуры (западноевропейскому, конкретному правовому менталитету).

Сердцевиной учения евразийцев о государстве и праве является исследование социокультурных оснований российской государственно-правовой традиции. «Нельзя не согласиться с неоспоримой идеей, защищаемой исторической и социологической школой пра­воведения, полагает тот же Н.Н. Алексеев, что в исторически сложившихся обществах корни правопорядка глубоко заложены в быте народа, в его коллективно-стихийной жизни» [99].

Отечественная правовая культура и менталитет складывались и проявляли себя в ходе исторического развития России с древних времен вплоть до сегодняшнего дня именно в качестве евразийского образования. Как известно, в отличие от западной культуры -преемницы древней Греции и Древнего Рима, Россия в большей степени продолжает традиции византийской культуры - совершенно иного ценностно-идеологического образования по сравнению с Западной римской империей. Тем не менее евразийская культура России соединяла в себе и элементы Востока через азиатский мир кочевников и татаро-монголов, и элементы Запада через Византию. Известны две исторические попытки вестернизации российской культуры: Петр I хотел привить России черты Европы существующей, в то время как большевики прививали России формы Европы социалистической, то есть будущей, идеальной, которой в действительности никогда еще не существовало. Поэтому в России сущест­вует особый цивилизационный мир евразийской культуры, отличающийся и от мира восточной культуры, и от мира культуры западной.

Если говорить о евразийской культуре России, элементом которой, несомненно, является и правовая культура русского народа, то здесь обнаруживается доминирование общественных ценностей и интересов. В России, как и на Востоке, человеческая личность всегда более связана с общественным целым, чем на Западе. Восток чужд был западному индивидуализму и социальному атомизму -этим краеугольным камням новейшей западной культуры.

Могут быть выделены в историческом плане следующие черты российской правовой культуры:

• отсутствие популярности и широкого распространения индивидуалистических учений о естественных правах человека и гражданина, преобладание идеалов неразрывно связанной с обществом личности, соучастия в общем деле;
• влияние общинного уклада жизни на становление и развитие российской государственности (государство как союз общин), соборная организация власти;
• отсутствие традиций в понимании права частной собственности как абсолютного, абстрактного права (замена понятия «собственность» понятием «владение»; преобладание взгляда на собственность как конкретное отношение, связанное с соответствующим объектом и др.);
• отождествление понятий «право» и «правда», «справедливость», более органическое сочетание правовых и моральных начал;
• преобладание в отечественно правовой традиции обязанностей над правами личности;
• доминирование государства над церковью, сдержанное отношение православия к открытому участию церкви в политической деятельности;
• трактовка монархической власти не только как права, но и как обязанности по отношению к подданным, как служение им, имеющее религиозно-нравственную природу.

Все это дает основание для вывода евразийцев о том, что на Западе и в России существовали разные традиции права: одна базируется на приоритете личного начала по отношению к идеалу общественному, другая ставила личность на службу государству, нивелировала личное начало, подчиняло его обществу [100]. Серьезной ошибкой было бы считать, что в России мы наблюдаем отсутствие правовых традиций, правовой культуры, неразвитость правового менталитета, что констатируют многие зарубежные и отечественные «западники-либералы». Неразвитость личного начала как в древнерусской, так и в современной культуре вовсе не означает неразвитость правового начала, а лишь свидетельствует о своеобразии русской и российской в целом правовой культуры. Следует согласиться с точкой зрения Ф.В. Тарановского, в соответствии с которой в мире византийской правовой культуры были «выработаны свои понимания и принципы» «объективной законности», не менее твердые и обязательные для государственной власти, чем законность мира западно-римской культуры» [101].

Все сказанное о российской правовой культуре и правовом менталитете России имеет большое значение для современной правовой политики. Очевиден вывод о тупиковом характере всяких попыток простого, механического перемещения на российскую почву западной концепции правового государства. Становятся вполне объяснимыми те трудности, проблемы и причины, в силу которых вот уже длительное время (с начала эпохи М. Горбачева) заканчи­вались неудачей неоднократные попытки «построения» в нашей стране правового государства.

Евразийская доктрина дает возможность найти выход из создавшегося положения. Сохраняя рациональные зерна западной концепции, необходимо построить свою модель правового государства с учетом правового менталитета российского народа, русской духовности и культуры, культуры иных народов, населяющих нашу страну. Усилиями Н.Н. Алексеева, В.И. Ильина, Л.П. Карсавина. М.В. Шамхатова евразийцами была создана теория государства «правды», «гарантийного государства». В основу взаимоотношений гражданина с таким государством положен принцип единства прав и обязанностей государства и гражданина. Они сливаются в категорию «правомочие», которая обеспечивает идеальное соединение свободы с повиновением. В иерархии основных прав гражданина такого государства высшей ценностью является право на внутреннее духовное развитие. Для того чтобы защитить это право человека, государство должно остальные права считать средством, а не самоцелью по отношению к нему. Право частной собственности также не должно быть самоцелью, а только средством в праведном государстве. И так многие другие права, которые в отрыве от обязанностей превращаются в отрицательную (негативную) свободу.

Основоположники теории евразийского правового государства его важнейшим признаком считали конституционную законность. При этом законность не должна быть лишь внешней, формальной. Государство должно покоиться на таком праве, которое является не внешней принудительной силой, а внутренним идеалом справедливости и правды. И правовые, и нравственные гарантии нужны, но право следует понимать при этом как «внутреннюю правду», которая в «отрыве» от духовно-нравственных начал перерождается в правду «внешнюю». Высший закон государства должен иметь нравственную установку на его исполнение всем народом, включая и правителей, и управляемых. Таковы основные положения евразийской теории правового государства. Это не «правовое государство», если в понятие «право» вкладывать тот смысл, который содержится в юридическом позитивизме и естественно-правовых учениях за­падной традиции права. Политико-правовые традиции российской истории включают в себя собственный идеал правового государства, построенный на правлении не формального, внешне-абстрактного права (а именно в этом качестве и выступает зачастую действующие, принимаемые в России законы, далекие от реальных потребностей страны), но на правлении идеала правды, социальной справедливости. Безусловно, по ряду позиций евразийская концепция правового государства носит фрагментарный, противоречивый характер. Главное в другом: она стоит на прочной методологической основе, базируется на реальной российской культуре, системе ценностей, важное место среди которых принадлежит идеям евразийства. При соответствующем внимании со стороны российской научной юридической общественности доработанная версия этой концепции вполне может лечь в основу современной российской правовой доктрины.

Евразийская природа Российского государства имеет важное значение для оценки генезиса, состояния и перспектив развития правовой системы нашей страны. В евразийской природе нашего государства заложен огромный геополитический, экономический, социокультурный, этнический и т.д. потенциал. Право, с одной стороны, является мощнейшим инструментом, с помощью которого этот фактор должен быть раскрыт и рационально использован для процветания нашего государства. С другой стороны, сама правовая система нашей страны должна в значительной мере учитывать евразийскую природу России, адаптироваться к этой особенности как с точки зрения внутреннего устройства, так и с точки зрения содержания правовых норм и институтов, отражения ими этнических, региональных, иных социокультурных особенностей народов, населяющих евразийское пространство. Евразийская природа России, кроме того, предполагает некий дуализм правовой системы, достаточно сбалансированное восприятие и учёт как западноевропейской, так и восточной, азиатской правовой традиции.

Какова же современная ситуация в правовой надстройке России? Для неё характерен явный дисбаланс в сторону преобладания правовых традиций и институтов Западной Европы в ущерб «азиатской» составляющей, хотя, как уже отмечалось, практически 80% территории и ресурсов страны находится на востоке страны, в Азии. Доминирующая часть международно-правовых норм, действующих на территории Российской Федерации, имеет общеевропейское происхождение. Существенное влияние на российскую правоприменительную практику оказывает Европейский суд по правам человека. В ходе проведения судебно-правовой и конституционной реформы в современной России постоянно заимствовались западно­европейские теоретические правовые идеи, законодательная и судебная практика. В ряде случаев речь шла не только о рецепции Россией правовых стандартов более или менее близкой к нам континентальной правовой системы, но даже и англо-саксонской системы прецедентного права (прежде всего США). Совершенно односторонне ориентирована и юридическая наука: в вузах страны более тридцати кафедр, изучающих европейское право, и ни одной - азиатское.

Примат европейского права над азиатской составляющей в национальной правовой системе России во многом объясним. В глобальном смысле в настоящий период можно говорить о более сильном влиянии «западной цивилизации» на мировой правопорядок, прежде всего через её более активную роль в формировании международного права. Общеизвестно, что теоретической научной мыслью Европы традиционно больше внимания уделено исследованиям права и государства, их роли в жизни общества, чем это было в Азии, на Востоке в целом. Мировой процесс глобализации и стандартизации экономической, политической и социальной сфер общества развивается, прежде всего, благодаря усилиям Запада, прокладывая путь и глобализации права. Применительно к России важную роль сыграло исторически сложившееся экономическое, технологическое и социальное отставание восточных регионов страны, их преимущественно сырьевое назначение в разделении труда.

Развитие России с учётом её евразийской составляющей позволит внести коррективы в архитектонику правовой системы. Помимо корректировки отмеченного выше дисбаланса нужно учитывать, что Россия как страна, гармонично включающая значительную тер­риторию Азии и Европы в единое правовое и культурное пространство, может и должна стать естественным мостом, соединяющим в ходе цивилизационной адаптации правовые ценности этих континентов [102]. И в этом смысле опыт нашей страны в гармонизации правовых ценностей и правовых культур различных народов и цивилизаций имеет колоссальное значение. Наряду с неоспоримыми достижениями нашей страны в сохранении правовой культуры населяющих её народов в этой сфере государственного строительства России имеются значительные резервы. Одна из проблем - реальная гармонизация федерального и регионального законодательства, поиск эффективных путей федерализации российской правовой системы. Еще недавно это проблема имела для России критическое значение, рассматривалась в контексте отклонения регионального законодательства от федерального и, по мнению многих, от успешности её решения зависела судьба Российской Федерации. Вместе с тем проблема гармонизации федерального и регионального законодательства не столь однолинейна и разрешение одной из её составляющих (приведение законодательства субъектов РФ в формальное соответствие федеральным законам) отнюдь не означает, что эта тема исчерпана. К сожалению, в ходе нужных действий по внесению изменений, отмене законов субъектов федерации мало кто озаботился анализом всего комплекса причин сложившихся противоречий, ответил на вопрос о том, всегда ли идеальны и отвечают ин- тересам субъектов сами федеральные законы и иные акты, что нуж­но сделать федеральному центру для исправления ситуации?

Решение задачи видится в практических шагах, раскрывающих евразийский потенциал российской правовой системы: возрождение исторической практики автономного регионального правового регулирования; стимулирование в ряде регионов разрешенных зако­ном норм и процедур, имеющих национально-религиозную основу; интеграции российской правовой системы с существующими системами традиционного, обычного и сакрального регулирования как на материальном, так и на процессуальном уровнях [103].

Соответствующий опыт существовал в нашей стране даже в условиях унитарного государства - Российской империи. Применительно к близкой нам Сибири о таком опыте пишет СВ. Кодан: «В XIX веке правовая регуляция России осуществлялась на уровнях общеимперского и регионального законодательства. Причем последнее во многом опиралось на обычное право, признаваемое государством в качестве источника норм при решении юридических дел. За пределы юрисдикции родовых органов управления коренными народами Сибири выносились лишь наиболее тяжкие уголовные преступления и ряд гражданских дел, по которым не было достигнуто приемлемое для сторон решение при рассмотрении спора в низших инстанциях (родах). Государством были предприняты попытки кодифицировать обычное право местного населения, что способствовало учету «степных законов» в разрешении дел государственными органами. При этом именно государство выступало инициатором кодификации и финансировало проведение соответствующих работ. Такая деятельность должна была способствовать интеграции обычноправовых регуляций в законодательную систему России» [104].

Свод законов Российской империи не только предоставлял нерусским группам населения возможность в ходе судопроизводства по частным делам руководствоваться их собственными обычаями и законами, но и закреплял преимущественную силу национальных законов перед центральными законами Российской империи. При этом широко применялись национально-региональные нормы и соответствующие процессуальные механизмы. Так, все брачные дела калмыков рассматривались по правилам буддийского вероисповедания и окончательно решались Ламою [105]. Интересная практика действия норм обычного права бурят, со­держащихся в Селенгинском уложении 1775 г. и иных источниках, исследована А.Т. Тумуровой [106].

Даже приведенный выше фрагментарный исторический опыт построения правовой системы в Российской империи выгодно отличается от существующей ныне государственно-правовой практики современной России, для которой зачастую характерны воспроизводство, дублирование положений федеральных законов в региональных актах, акцентирование внимания на второстепенных организационных деталях, отсутствие в содержании реального учета национальных и региональных особенностей, преобладание в качестве источников регионального законодательства абстрактно-нормативных форм. Отсутствие «живой связи» с иными видами со­циальных регуляторов, оторванность от местных условий, национальных обычаев, традиций во многом предопределяет отчуждение правовых норм и институтов соответствующими гражданами, низкую степень их исполнимости, порождают многочисленные нарушения законности.

• Алексеев Н.Н. Обязанность и право // Русский народ и государство. М., 1998. С. 162.
• Алексеев Н.Н. Общее учение о праве. Симферополь, 1919. С. 107.
• Овчинникова СП. Указ. соч. С. 44, 57.
• Развитие права и политико-правовой мысли в Московском государстве. М.,1985. С.74-75.
• Тумурова А.Т., Дугарова С.Ж. Проблемы методологии востоковедных сравнительно-правовых исследований // Сравнительное правоведение в странах Азиатско-Тихоокеанского региона: материалы междунар. науч.-практ. конф. Улан-Удэ, 2008. С. 34.Синюков В.Н. Российская правовая система. М.: Норма, 2010. С. 390-395.
• Кодан СВ. Восточные регионы страны в контексте юридической политики Российской империи XIX в. // Правовые проблемы евразийского сотрудничества: глобальное и региональное измерения. Екатеринбург, 1993. С. 63-64.Свод законов Российской империи. Т. XI, ч. I: Уставы духовных дел иностранных исповеданий. Ст. 1695.
• Тумурова А.Т. Обычное право бурят: историко-правовые исследования: дис.... д-ра юр. наук. М., 2010.