Демотическое государство. Самоуправление народа.

Ю.И. Скуратов, доктор юридических наук,
профессор, Заслуженный юрист РФ,
автор свыше 150 научных трудов

ДЕМОТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО. САМОУПРАВЛЕНИЕ НАРОДА

Важнейший аспект развития идеи гарантийного государства в представлении евразийцев связан с пониманием его взаимоотношений с народом, политическим устройством власти, её идеологическими основами. Можно с полным основанием утверждать, что центральным звеном евразийского учения о государстве является обоснование его общенародного характера, идеи реального, гарантированного служения общему благу. Отвергая как либерально-демократический (буржуазный) тип государственного устройства, так и коммунистическую систему, евразийцы обосновали собственную оригинальную теорию организации политической жизни стра­ны. Разработана система новых научных категорий, последовательно отражающих концепцию политического устройства и политического процесса в евразийском государстве: «демотия», «идеокртия», «ведущий отбор», «правящий слой», «общее дело», «идея правительница», изучение которых представляет несомненный научный интерес как для политологов, так и представителей философской науки, специалистов в области общей теории государства и права, ученых-конституционалистов.

В представлении евразийцев идеальное государство как политическое образование имеет демотическую природу. Демотия, с позиции евразийца, - это принцип «соучастия народа в своей собственной судьбе», причем соучастие «не только ныне живущих совершеннолетних граждан, принадлежащих к конкретной территории и социальной системе, но и некоего особого существа, народного духа, который складывается из мертвых, живых и еще нерожденных, из общего естественного пути народа как общины сквозь историю». Раскрывая природу гарантийного государства как демотического, Н. Н. Алексеев подчеркивал, что «государство наше построено на глубоких народных основах и соответствует «народной воле». Если бы понятие народного суверенитета не было столь затасканным и не утратило бы всякий внутренний смысл и всякое внешнее обаяние, то мы готовы были бы сказать, что мы строим наше государство на суверенитете народа, но не на том дезорганизованном, анархическом суверенитете, на котором строятся западные демократии (где народный суверенитет = механическому агрегату мнений отдельных достигших политической зрелости граждан), а на суверенитете организованном и органическом» [71].

Отрицая способность буржуазной демократии и создаваемых в её рамках политических партий обеспечить самопредставительство народа, евразийцы понимали, что без организующего начала реального носителя народного суверенитета невозможно обеспечить политическую дееспособность народа. Соответствующая задача не могла быть ими решена в рамках марксистской теории ведущего, правящего класса, поскольку евразийцы отрицали классовую сущность государства и необходимость политического насилия. Главным условием существования надклассового государственного порядка евразийцы считали образование социальной группы, на которую он мог бы опереться и силами которой он мог бы действовать. Главным признаком такой группы должно быть исповедование евразийской идеи, подчинение ей «подданством». Таков так называемый «ведущий отбор» (своеобразная «евразийская избирательная система») в евразийском государстве, являющийся основой государственной власти, образуемый не по принадлежности к классу, но отбор чисто идеократический.

Ведущий (правящий) отбор формируется по признаку мировоззрения, личной годности и заслуг, пополняясь, таким образом, все новыми и новыми силами. Он не может быть замкнутой кастой, он должен пополняться элементами из всех слоев народа с тем, чтобы всегда его высшей целью были общие интересы, а не интересы отдельных социальных групп. В то же время социальные функции правящего отбора не совпадают с функциями управления. Он является носителем идеалов данного общества, идейным представителем той культуры, к которой относится это общество. Правящий отбор должен организовать общество на основе внутреннего убеждения в истине, а не путем принудительной нивелировки его идейного богатства [72]. Для выполнения этой задачи правящий отбор сам должен представлять собой нечто вроде духовного ордена, который призван водительствовать морально, а не насильственно. В случае же слияния его с аппаратом государственного принуждения ведущий отбор с неизбежностью превратится в род бюрократии, лишенный творческих идеалов [73].

Согласно концепции евразийцев ведущий (правящий) отбор формируется вокруг идеи-правительницы, в качестве которой, по мнению Н. С. Трубецкого, выступает идея, выражающая благо соборного целого, симфонической личности высокого уровня, т.е. народа и государства. «... Идея-правительница должна быть такова, чтобы, во-первых, ради неё стоило жертвовать собой, и, во-вторых, чтобы жертва расценивалась всеми гражданами как морально ценный-поступок» [74]. Суть идеи—правительницы - достижение блага сововокупности всех народностей, населяющих географическое пространство Евразии, причем благо народа неразрывно связывается с могуществом, крепостью и благоустроенностью государства [75].

Идея-правительница через активность ведущего слоя становится общегосударственным идеалом, а само государство может рассматриваться как идеократическое (в варианте Н.Н. Алексеева - эйдократическое). Именно идеократию евразийцы рассматривали как перспективный тип социального устройства в мире и в особенности в России - Евразии. Идеократическое государство «должно непременно само активно организовывать все стороны жизни и руководить ими» [76]. При этом, согласно представлениям Н.Н. Алексеева, сочетание статики и динамики в политической жизни гарантийного государства образует режим, «который можно назвать демотической идеократией или идеократической демонией. Народ, демос, в его конкретном бытии олицетворяет в таком государстве момент движения и развития; постоянная цель, принципы государственной деятельности знаменуют начало устойчивости и постоянства. В гарантийном государстве ведет и действует утвержденная в Конституции идея. Она вдохновляет ведущий слой, представляющий собой совокупность её защитников, её «стражей», её слуг. Но рядом с этим постоянным элементом государства существует богатая конкретная жизнь, вечное движение жизни - культурной, духовной, национальной, личной. Государство не может не быть органом этой жизни, не может от неё отмеживаться и оторваться. Оно застынет, окоченеет, умрет, если не будет считаться с вечно бурлящим потоком живого бытия» [77].

Для уяснения сути евразийского подхода к граням государственности, их соотношению важное значение имеют рассуждения Н.Н. Алексеева о содержании понятии «демократия». Отвечая на вопрос о том, является ли гарантийное государство государством «демократическим», Н.Н. Алексеев выделяет два аспекта в понимании демократии. Характеристику первого аспекта демократии, понимаемой «в общем, более социальном, чем в политическом смысле этого слова», автор дает со ссылкой на древнегреческого философа Перикла и включает сюда следующие элементы: стремление к благу наибольшего количества людей, а не к установлению выгод меньшинству; равенство всех перед законом; отсутствие привилегий, установление каких-либо преимуществ лишь за заслуги перед государством в целях поощрения добродетелей; возможность поступления на службу государству всех граждан, независимо от происхождения и состояния; свободное выражение своих взглядов по поводу общественных дел [78]. Второй аспект понятия демократии для Н.Н. Алексеева заключен в более узком смысле этого слова - в смысле «самоуправления» народа самим собою. «Это есть демократия, для которой главным принципом является политическое равенство, то есть способность всякого и каждого в равной мере участвовать в управлении государством. А так как управление всех и каждого реализуется по большей части при помощи голосования, то это есть демократия в её плебисцитарном значении. При невозможности всех и каждого заниматься голосованием по всем государственным делам плебисцитарная демократия неизбежно превращается в избирательную и представительную» [79].

Изложенный выше анализ различных аспектов демократии привел Н.Н. Алексеева к выводу о том, что они не всегда совпадают друг с другом. «В первом из них раскрывается то, что в идее демократии есть абсолютного.... Во втором понятии демократии мы имеем дело со средствами, при помощи которых государство осуществляет свои цели. Средства эти не могут не обнаруживать некоторой относительности. Ввиду этого различия двух понятий демократии лучше отличить их терминологически. Первое понятие ... (мы будем называть не демократией, а демотией. В нем дело идет о социальном содержании государства, его истинно «народном» характере. Во втором дело идет именно о народоправстве, о самоуправлении народном - и ему мы оставляем наименование демократии, что вполне соответствует и филологическому составу этогослова» [80].

Подводя итог своим рассуждениям о различных аспектах категории «демократия», Н.Н. Алексеев полагает, что «гарантийное государство не может не быть государством демотическим, что же касается элементов народоправства, то они должны в нем присутствовать, но не могут быть абсолютизированы. В нормальном порядке Государство должно стремиться к самоуправлению, но из парламента, референдума, плебисцита, депутатских полномочий, выборов, избирательных систем народ не должен делать каких-то идолов. Нужно помнить, что демократия есть только средство для упрочения демотического порядка и там, где эти средства впадают в конфликт с идеей демотии, там они становятся непригодными и отменятся» [81]. Приведенные выше суждения о демократических (демотических) основах евразийского государства сохранили свою актуальность, представляют несомненный интерес для современной юридической науки и в особенности науки конституционного (государственного) права.

Безусловно, не все они бесспорны. Так, вряд ли можно согласиться с некоторым преуменьшением значения и роли демократических институтов парламента, референдума выборов и т.д., поскольку пренебрежением ими их неразвитость или отсутствие неизбежно ставит под угрозу существование самой «демотии» как существенной черты государства. Вместе с тем даже фрагментарное изложение идей евразийцев об общенародном характере проектируемого ими государства дает возможность сделать ряд важнейших выводов.

Во-первых, демократическую природу государства евразийцы рассматривают как органическую составную часть общей теории гарантийного (социального) государства. Поэтому социальное государство по своему политическому устройству не может быть ничем иным, как государством народным, демократическим, где обеспечено полновластие народа.

Во-вторых, социальное начало имеет превалирующее значение по отношению к политической организации государственной власти. В политическом социальном государстве вся его политика должна быть направлена на обеспечение достойных условий существования человека, включая и духовное развитие личности. При этом существующие социально-политические отношения предопределяют и организационные механизмы, структуру и функции институтов публичной власти.

Наконец, в-третьих, приведенные рассуждения евразийцев дают основания и для вывода о том, что основными, ключевыми поня­тиями для конституционной модели демократического государства, помимо общепризнанных прав и свобод человека и гражданина, должны стать категории «народный суверенитет - народовластие — самоуправление народа». При всей их взаимосвязи они определен­ным образом отличаются друг от друга. Если понятие «суверенитет народа» акцентирует внимание на его верховенстве в обществе, а понятие «народовластие» - на принадлежности народу всей полно­ты власти, то термин «самоуправление» отражает процесс осущест­вления власти, динамику народовластия. Речь, безусловно, не идет о терминах, а об отражении в Конституции первичной роли народа, определении такого характера его взаимоотношений с властью, ко­торый исключал бы возможность её узурпации каким-либо иным субъектом, а также решение важного вопроса о формах, способах реального участия граждан в управленческом процессе. Внимательный анализ статьи 3 Конституции России дает возможность четко выделить эти явления. В части 1 статьи 3 установлено, что «носителем суверенитета и единственным источником власти Российской Федерации является её многонациональный народ». Часть вторая этой статьи устанавливает основные каналы осуществления власти народом (непосредственно им самим, через органы государственной власти, органы местного самоуправления), а часть третья выделяет выборы и референдум как высшие формы выражения народно­го самоуправления.

Одной из ключевых проблем современного конституционализма является соотношение фактической и юридической сторон принципа народного суверенитета. При этом опыт конституционного развития СССР, который, на наш взгляд, имел не только отрщательные, но и положительные стороны, дает основание сделать два :.очень важных вывода. Первый из них состоит в том, что советская юридическая наука была крайне не объективна в оценках реального уровня развития народовластия в стране. Речь идет не только о 'классовых, идеологических аспектах. Даже тогда, когда действие последних было менее ощутимо, степень влияния демократических институтов на управленческий процесс явно преувеличивалась. Тем самым наносился значительный ущерб практике, законодательству, упускалась возможность занять более активную позицию в противодействии командно-административным методам управления. Второй урок связан с тем, что само по себе развернутое, подробное закрепление суверенитета, полновластия народа в Конституции, конкретизация этих норм в текущем законодательстве еще не гарантируют воплощение этого принципа в жизнь. Фиктивность буржуазных конституций, о которых много писали советские государствоведы, не в меньшей степени была присуща и конституционному [законодательству собственной страны. Сложившаяся в России со­временная ситуация мало чем отличается в лучшую сторону [82]. |Это дает основание для изучения проблемы эффективности конституционных норм (в части регулирования отношений народовластия) в качестве общей, внеполитической проблемы всех стран, стремящихся к демократическим идеалам народоправства.

Вытекающий из сказанного общий вывод состоит в том, что принцип суверенитета, полновластия народа в условиях нашей страны должен рассматриваться не столько как явление сегодняшней практики, сколько как правовой ориентир политических реформ, цель общественного развития, для реализации которой еще много предстоит сделать.

• Дугин А. Теория евразийского государства (предисловие) // АлексеевН.Н. Русский народ и государство. М., 2003. С. 14. Известным образом этот тезис воспроизвел и В.Д. Зорькин, когда говорил о праве на природные ресурсы нашей страны будущих поколений россиян.
• Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 2003. С. 178-179.
• Ахматов А.В. Указ. соч. С. 74.
• Алексеев Н.Н. Евразийцы и государство // Евразийская хроника. Вып. IX. Париж, 1927.-С. 93.
• Трубецкой Н.Г. Наследие Чингисхана. М., 1999. С. 519.Макшеев Н.А. О воспитании ведущего отбора (идеократии) // Евразийская хроника. Вып. XII. Берлин, 1937. С. 38.
• Карсавин Л. И. Основы политики // Мысли о России. Тверь, 1992. С. 38.
• Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 2003. С. 381.
• Там же. С. 381-382.
• Там же. С. 382.
• Там же. С. 382-383.
• Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 2003. С.179
• Похмелкин А. В., Похмелкин В. В. Вертикаль власти и горизонт свободы (очерки современной российской государственности). М., 2010.